Форум » Этапы пути » "Флэшмен": мир и люди глазами Гарри Пэджета Флэшмена » Ответить
"Флэшмен": мир и люди глазами Гарри Пэджета Флэшмена
Editor: Серия о Флэшмене полна описаний интересных мест, персонажей, впечатлений и оценок, высказанных устами главного героя. Здесь я предлагаю всем желающим выкладывать понравившиеся и запомнившиеся цитаты, описания, мнения, высказанные достопочтенным сэром Гарри.
Ответов - 10
Editor: Начинаем с учебного заведения, в котором доблестно учился, и так блестяще не окончил Флэшмен - школы Рагби: "Меня продержали в больнице пару часов, а потом пришел старый Томас и сказал, что директор хочет видеть меня. Я последовал за Томасом вниз по лестнице и через двор школьного корпуса, а фаги выглядывали из-за углов и перешептывались между собой, что, мол, скотина Флэши таки попался. Томас постучал в дверь кабинета доктора, и возглас «Войдите!» прозвучал для меня, как скрип адских врат".
Editor: Человек, которого Флэшмен боялся всю свою жизнь Доктор наук Томас Арнольд (1795-1842) - директор школы Рагби с 1828 по 1841 г. "Доктор стоял перед камином, сложив руки за спиной, из-за чего фалды его фрака некрасиво оттопырились, и глядел на меня как турок на христианина. Глаза директора сверкали, что острия сабель, лицо было бледным, и на нем застыло то выражение омерзения, каковое он приберегал как раз для подобных случаев. Даже под воздействием не выветрившихся до конца паров спиртного я почувствовал в это мгновение такой страх, какого не испытывал никогда в жизни — а если вам приходилось скакать под артиллерийским огнем русских пушек под Балаклавой или дожидаться пыток в афганской темнице, как это было со мной, — то вы можете представить, что такое страх. Даже сейчас, когда этот человек вот уже лет шестьдесят как умер, я все еще чувствую себя неуютно, вспоминая о докторе Арнольде".
Editor: "Я принадлежу к людям, которые садятся в седло раньше, чем научатся ходить. Воистину, искусство наездника и способность с налету схватывать иностранные языки можно было назвать единственными дарами, доставшимися мне от рождения, и очень часто они оказывали мне хорошую службу."
Editor: "О продаже офицерских патентов ходит много толков: дескать, богатые и неспособные продвигаются быстрее хороших людей, а бедных и умных, мол, всегда обходят чинами. Судя по своему опыту, могу заявить, что большая часть этих разговоров — чепуха. Даже без продажи чинов богатые будут продвигаться по службе быстрее бедных, а отсутствие способностей характерно, как правило, для тех и других в равной степени. На мою долю выпало послужить за десятерых (хоть и не по своей воле), и могу заявить, что большинство офицеров плохи, и чем выше они забираются по служебной лестнице, тем хуже становятся, я сам тому пример."
Риссалдар-майор: Кстати, продажа патентов - явление для армии скорее прогрессивное, чем наоборот. Благодаря ей в английскую армию могли спокойно проникать люди недворянского происхождения (дети адвокатов, промышленников, торговцев, священников и пр.) и добиваться в ней высокого положения. Сравните эту систему с французской при "ансьен режим" или русской и прусской, где хоть и существовала возможность для недворян стать офицерами, но совсем в "непромышленных" количествах.
Editor: "Сестры моей матери, хотя и всей душой не любили меня, считали своим долгом приглядеть за несчастным осиротевшим мальчиком. Так они говорили. На самом деле их беспокоило, что, будучи предоставлен сам себе, я мог попасть в плохую компанию. И они были правы".
Editor: "Одиннадцатый легкий драгунский к этому времени только-только вернулся из Индии, где нес службу со времен, когда меня еще на свете не было. Это был боевой полк и наверняка являлся, — я говорю это не из чувства полковой гордости, которой я никогда не имел, а только ради констатации факта — самой лучшей конной частью Англии, если не всего мира". Полк был основан в 1715 г. под названием драгунского полка полковника Филипа Хонивуда, с 1783 получил наименование Одиннадцатого полка легких драгун. С 1840 г. стал называться Одиннадцатым гусарским.
Editor: "— Дорогой сэр, — ответил я. — Я не указывал вам, куда направить ваш выстрел; так не указывайте мне, куда направлять мой. Эта реплика, должен вам заявить, попала во все словари крылатых выражений. Не прошло и недели, как она прозвучала в «Таймс», и мне рассказывали, что, услышав ее, герцог Веллингтон заметил: — Чертовски хорошо сказано. И чертовски верно."
Editor: "Жителей Шотландии я нашел чванными, враждебными и жадными, они же нашли меня наглым, самоуверенным и хитрым". "Местечко, куда меня направили, называлось Пэйсли — это недалеко от Глазго, и когда я услышал об этом, едва не тронулся умом". (На картине панорама Глазго и Пэйсли в 1849 г.)
Editor: "В ту пору во всех промышленных районах Британии наблюдались большие волнения. Это мало что значило для меня: мне всегда было недосуг интересоваться такими вопросами. Рабочий люд лихорадило, ходили слухи о бунтах в фабричных городах, о ткачах, разбивающих станки, об арестах чартистов, но нам, молодежи, было на это наплевать. Если вы взросли в своем поместье или в Лондоне, для вас такие вещи ничего не значат. Я понял лишь, что работяги учиняют мятежи, желая меньше работать и больше получать, а владельцы предприятий готовы хоть лопнуть, но не пойти им навстречу. Может, там крылось и еще нечто, но я сомневаюсь, и никто меня не убедит, что там было что-то глубже, чем борьба между этими двумя силами. Так было всегда, и так всегда будет, пока один человек заставляет другого делать то, чего тот не хочет, и пусть дьявол утащит в ад неудачника. Добычей дьявола, судя по всему, должны были стать рабочие, и в этом ему помогало правительство, а солдаты служили орудием правительства. Войска были направлены на поимку агитаторов, зачтен Акт о бунтах, и то тут, то там происходили стычки; несколько человек погибло. Сейчас, положив свои денежки в банк, я совершенно нейтрален, но тогда, слыша, как все кругом проклинают рабочих, кричат, что их надо вешать, пороть и отправлять на каторгу, я был всей душой за это, как сказал бы герцог Веллингтон. Теперь, в наши дни, вы даже представить себе не можете, как далеко все зашло: работный люд воспринимался как враг, словно какие-нибудь французы или афганцы. Врага необходимо было уничтожить, и призваны это сделать мы, солдаты."
полная версия страницы